В интервью "Стране" министр финансов Украины объяснил, зачем в бюджете добавили денег Офису президента и помогал ли он заводу Порошенко присвоить 100 миллионов кредита.
Сергей Марченко стал министром финансов Украины сразу после введения в Украине жесткого карантина - 30 марта 2020 года. Его предшественник Игорь Уманский продержался на должности чуть более трех недель и ушел со скандалом, обвинив власти в нежелании бороться со схемами по "скруткам" НДС. Марченко, сменившего его на должности, критики обвиняют в том, что при нем скрутки расцвели с новой силой. Из-за этого, собственно, его и призывают уволить.
Однако Марченко отвергает все претензии и отчитывается об успехах: при падающей экономике и коронакризисе бюджет по доходам выполняется.
Как так получается и удастся ли Украине когда-то слезть с иглы МВФ, Сергей Марченко рассказал в интервью "Стране".
— Для начала давайте уточним: у нас будет несколько дней на работу над текстом интервью? Или вас к тому времени уже уволят, если верить слухам?
— А вас собираются "отставить"? Что говорят знающие люди?
— Ходят разные слухи. В парламенте есть группы, недовольные позицией министра в тех или иных вопросах, они публично об этом говорят. Не только из "Слуги Народа".
— А вам депутаты объясняли, что их не устраивает?
— Мне лично в глаза не говорят. Никто же не сядет и не скажет – ты знаешь, мы хотим тебя уволить. Скорее всего, общая ключевая претензия – к работе таможни.
— А президент какие претензии вам предъявляет?
— С президентом у нас нормальные рабочие отношения, так же, как и с премьер-министром. Доверие есть. Пока оно есть, я работаю – принцип простой. У нас есть успехи: до конца года бюджет будет выполнен в плане доходов. Поэтому мне не страшно и не стыдно быть уволенным.
— Кто вас поддерживает в Офисе президента, кроме президента?
— Я общаюсь непосредственно с президентом, этого более чем достаточно. Мне задачи может ставить президент и премьер – все.
— Известно ли вам, что кто-либо из высокопоставленных сотрудников Офиса президента сейчас педалирует тему вашей отставки?
— Нет. Думаю, эта информация не соответствует действительности.
— Откуда тогда возникли эти слухи?
— Посмотрите на спикеров этой истории и сложите картину. Зачем называть имена? Вдруг это просто говорящие головы, вдруг их заставили это сказать? Понимаете, это уже мой четвертый приход в Министерство финансов.
— Разве? Мы встречались тут дважды. Первый раз, когда в вас швырнули тортом после сокращения стипендий. Вы тогда замом главы Минфина работали.
— Я пришел сюда 18 лет назад, сразу после выпуска из университета экономистом первой категории. С тех пор работал в разных госведомствах, но в Минфин периодически возвращался. Когда мне говорят, что я не справляюсь, покажите, как в этих условиях сделать лучше, и кто сделает лучше, а я посмотрю.
— Сколько сменилось министров финансов за то время, пока вы здесь работали?
— Игорь Юшко, Николай Азаров, Виктор Пинзеник, снова Азаров, а после – опять Пинзеник, затем Федор Ярошенко, Валерий Хорошковский, Юрий Колобов, Олександр Шлапак, Наталья Яресько, Александр Данилюк, Оксана Маркарова и Игорь Уманский.
— Кто из них был лучшим министром финансов?
— Сложный вопрос. Министр финансов не может быть отделен от политической среды, в которой он работает. С точки зрения профессионализма могу назвать одних людей, но, учитывая особенности политической среды, они не могли быть лучшими. Могу сказать, что Игорь Митюков (был министром финансов Украины с 26 февраля 1997 по 27 декабря 2001 года) очень много сделал для Министерства в целом.
— Вы сами говорите, что должность министра финансов не может быть отделена от политической конъюнктуры, а значит, не может быть независимой – в том числе от Офиса президента и Верховной Рады.
— А я завишу от Офиса президента? Мне премьер-министр Денис Шмыгаль предложил стать министром финансов.
— Разве вы не проходили собеседование в Офисе президента?
— Проходил. Но это не говорит о протекторате или лоббировании. Спросите по экспертному полю, вы же можете: Марченко – чей?
— Чей?
— Ничей. В этом есть как плюсы, так и минусы. Когда ты ничей, ты должен самостоятельно решать свои проблемы. Если говорить о патронаже, то это президент и премьер. Я стал министром благодаря инициативе этих должностных лиц. А также – Верховной Раде, которая проголосовала за мою кандидатуру. Но которая также может проголосовать и за мое увольнение.
— И все же, вам не кажется, что должность министра как таковая потеряла свою силу из-за того, что стала разменной монетой в политических играх? Весь Кабмин отправить в отставку накладно, а вот поменять отдельных министров, чтобы изменить расстановку сил – запросто.
— Это кто и как к этому относится. У меня 18 лет опыта в системе публичных финансов. Жизненная философия "украл, выпил, в тюрьму" - не для меня. Мне 39 лет, я живу в этой стране и планирую жить дальше. И если меня уволят, а рано или поздно так будет, мои профессиональные амбиции не опустятся ниже определенного, уже достигнутого уровня. Я здесь – на своем месте. И готов это доказывать своими действиями.
— Кто из депутатов "Слуги Народа" сидит у вас в приемной чаще других? Чего они просят?
— Достаточно плотно коммуницирую с депутатским корпусом. Недавно ко мне пришла половина состава аграрного комитета Рады.
— Что они хотели?
— Возник вопрос по поводу кредита на строительство пограничных инспекционных постов. Это общий с МБРР проект ускорения частных инвестиций в сельское хозяйство. Пытались найти поддержку и понимание.
— Денег просили?
— Кредит МБРР. В целом программа будет способствовать улучшению доступа сельскохозяйственных МСП к экспортным рынкам.
— А Даниил Гетьманцев (председатель Комитета Верховной Рады по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики – Ред.), и Александр Дубинский (зампред комитета – Ред.) ходят?
— Гетьманцев как-то пришел в начале моего назначения, но потом у нас была тяжелая история отношений. Дубинский не приходил, хотя хотя многое обо мне рассказывает журналистам. При этом вне медийного поля мы общаемся вполне нормально.
— А почему с Гетьманцевым не сложилось?
— Сложно сказать. У него возникают ко мне вопросы. Причем, мне кажется, часто его не интересуют ответы.
— Вы на следующий год закладываете рост ВВП на уровне 4.6%. За счет чего рассчитываете на такой рост, если вся экономика стоит, в том числе из-за коронакризиса?
— Рост ВВП считается от базы этого года. В этом году у нас падение до 5%. По некоторым индикаторам мы уже видим восстановление экономики. На фоне введения карантинных ограничений у нас сильно «просело» потребление. Однако сейчас, вот уже 4 месяца мы наблюдаем рост розничной торговли. Такая динамика обусловлена наличием отложенного спроса у населения и смягчением карантинных ограничений. Также видна позитивная динамика употребления электроэнергии, мы вышли на уровень прошлого года. Кроме того, снижается глубина падения в промышленном секторе. Рынки потихоньку восстанавливаются, как внутренние, так и мировые.
Скажу больше, наш прогноз еще достаточно консервативен. Ни один институт, который занимается макропрогнозированием, не дает Украине меньше 3% роста ВВП. Банк JPMorgan вообще прогнозирует Украине рост ВВП в следующем году 5-6%.
— Вы так и не ответили, за счет чего произойдет рост, если экономика обескровлена?
— Во-первых, это повышение минимальной заработной платы, которое простимулирует потребительский спрос. Во-вторых, обеспечение макроэкономической стабильности. Сейчас мы видим относительную ценовую и курсовую стабильности, а это базовые вещи. Мы проводим сейчас и будем проводить в следующем году активную контрцикличную политику, которая позволит ускорить экономику. Кроме того, запускаем программы стимулирования экономики. Будет рост секторов, которые упали во время карантина.
— Каких?
— Например, кредитование. Мы выдали 8,5 миллиарда гривен кредитов. Каждые 80 копеек с гривны выданы по программе "доступные кредиты 5-7-9%".
— А что с наполнением бюджета?
— Последние четыре-пять месяцев у нас большое перевыполнение по НДС. Благодаря новой команде в налоговой улучшилась эффективность борьбы со скрутками и схемами. Это при падении экономики – что может быть убедительнее этих фактов?
— Но вы же снизили план по поступлениям в бюджет на 30%.
— Вы меня услышьте. Факт к факту: за май-август 2020 года поступления НДС в 1,5 раза больше по сравнению с маем-августом 2019 года. При падающей экономике у нас перевыполнение по НДС с мая месяца.
— По словам наших источников, пресловутые "скрутки" как раз с мая месяца возобновились в полном объеме. В аферах участвуют сотни компаний и шесть больших группировок, причем увлеклись еще и акцизами – начали не возмещать НДС и требовать взятки.
— Мои источники – это глава налоговой и их команда: люди, которые отвечают за эти цифры. С мая по сентябрь перевыполнение плана по НДС будет в среднем по 5 миллиардов грн ежемесячно. Также по сравнению с 1 мая 2020 года остаток невозмещённых сумм НДС уменьшился на 1,5 млрд грн. Кроме того, налоговая четвертый месяц подряд перевыполняет индикативные показатели - плюс 3,6 млрд грн в мае, 6,4 млрд грн в июне, 5,6 млрд грн в июле и 14 млрд грн в августе.
— Но это же значения от заниженного плана.
— В занижении виноват не Марченко. Я пришел на должность, а в ВР через 15 дней приняли бюджет. Его готовили до меня. Я даже его не презентовал в Раде. Как можно обвинять меня в том, что я занизил планку? Какое я отношение имею к этому? Мы выполняем Закон о бюджете на текущий год. И да, сейчас перевыполнение. А за счет чего? У нас что, рост экономики?
— Так и мы об этом.
— Скажите, а за счет чего мы тогда перевыполняем план по доходам от налоговой? Я не могу сказать, что мы уже все побороли в "скрутках", и не хочу защищать налоговую. Но как министр финансов скажу, что по состоянию на первое мая была дыра в бюджете 44 млрд грн, уже первого сентября – 18 миллиардов, а на первое октября будет в районе 13 миллиардов гривен. До конца года мы закроем дыру в доходной части бюджета полностью.
— О наполнении бюджета и о планах на приватизацию. Планируются, в частности, приватизировать Центрэнерго. Но оно до сих пор убыточно. В том числе и потому, что, по данным экспертов, там на потоках по-прежнему сидят люди Коломойского. Насколько при такой ситуации его вообще можно продать?
— Мне не нравится, когда о приватизации говорят, как о чем-то сакральном. Уже столько лет ждешь от этой приватизации какой-то успешной истории, что скепсис нарастает. Я хочу верить в возможную успешную приватизацию, но названая вами компания и другие, и возможность или невозможность их продажи, у меня вызывает скепсис. В следующем году мы забюджетировали 6 миллиардов гривен дохода от приватизации, вот на них мы и рассчитываем. А за счет каких объектов мы их соберем – уже детали. Удастся ли продать Центрэнерго – вопрос к Фонду госимущества. Если удастся, мы будем счастливы, если нет, это будет очередная история про серого бычка.
— МВФ требует от вас согласования бюджета?
— Я очень не люблю, когда от меня кто-то что-то требует. МВФ не требует – у нас партнерские взаимоотношения. В конкретно данный жизненный цикл страны, а это 2020–2021 год, нам такой партнер, как МВФ, нужен. В стратегии Министерства финансов мы ставим задачу отказаться от финансирования МВФ в 2023 году. Но до этого времени мы должны быть честными партнерами. Поэтому перед тем, как отправили бюджет в парламент, мы весь пакет бюджета передали в МВФ.
— Что сказали в МВФ?
— На данном этапе у нас идут консультации. На днях был разговор премьера с директором Европейского департамента. Нам нужно пройти стадию обсуждения по конкретным параметрам. Не идет речь про требования, мы просто объясняем, почему мы заложили такой рост или такие расходы.
— Есть ли у МВФ претензии по очень большому объему дефицита бюжета – 6%? Планируется ли его снижать?
— На данный момент на эту тему ведутся консультации с МВФ и народными депутатами. Мы объясняем нашу позицию, почему именно такой объем дефицита мы предусмотрели в проекте бюджета на 2021 год. Безусловно, продолжение снижения дефицита бюджета – это наш приоритет в среднесрочной перспективе: в 2023 году мы планируем снизить его до 3% от ВВП. Но в следующем году ми считаем, что необходим баланс между фискальной консолидацией и инструментами стимуляции экономического роста.
— В следующем году планируется покрыть дефицит госбюджета в том числе и за счет внутренних заимствований в размере 549 млрд гривен. Это огромная сумма. Будете продолжать строить пирамиду ОВГЗ? И кто их купит, если иностранцы уходят с рынка? Будете заставлять госбанки покупать гособлигации?
— Во-первых, очень жаль слышать в вашем вопросе совершенно необоснованный и вредный нарратив по поводу "пирамиды ОВГЗ". Государственные ценные бумаги – это самый надежный финансовый инструмент в стране и обвинения в адрес Минфина о непрозрачном или неконтролируемом выпуске ОВГЗ не имеют абсолютно никаких оснований. Ставки доходности по ОВГЗ существенно упали в этом году и даже в условиях мирового финансового кризиса нам удается удерживать интерес к инструментам c более долгим сроком погашения, в то время как дефицит государственного бюджета остается контролируемым. С помощью международных экспертов Украине удалось построить прозрачный первичный рынок ОВГЗ, привлекательный не только для внутренних инвесторов, но и для иностранных.
Во-вторых, на сегодняшний момент основными инвесторами в ОВГЗ являются украинские банки (49%) и только около 9% портфеля ОВГЗ находится во владении иностранных инвесторов. Если политика государства будет прозрачной и предсказуемой, НБУ продолжит взвешенную монетарную политику, а Украина будет выполнять программу МВФ, интерес к украинским ОВГЗ будет расти, учитывая низкую инфляцию и относительно высокие ставки по сравнению с другими рынками, которые развиваются.
— Не считаете такую плотную опеку МВФ вмешательством во внутреннею политику государства? Ведь значительная часть требований фонда, с которыми он увязывает кредит – политическая. Например, ситуация с руководством антикоррупционных структур.
— Отличный вопрос. Я могу считать все, что угодно. Но реальность такова, что если ты страна, которая стремится к развитию, когда у тебя хорошо с целеполаганием, с институциями...
— Это вы сейчас про какую-то другую страну рассказываете.
— Да, про какую-то другую. Которую мы должны построить. И вокруг которой 30 лет ходим по кругу. Сейчас мне говорят, что я же министр финансов, почему у нас до сих пор кредит от МВФ? Мы так жили всегда – в долг, и поэтому привыкли.
— Вы согласны, что кредиты МВФ стали скорее неким ритуалом, чем реальной помощью? Мы получали суммы, которые тут же возвращали Фонду в качестве платежей по прошлым кредитам, то есть, шло простое рефинансирование. Транш на следующий год всего 1,5 млрд – явно не те деньги, которые спасут, или, наоборот, погубят наш бюджет, если их не будет.
— Это помощь. Без кредита МВФ мы не сможем получить другую помощь. Это работает, как цепочка.
— Вы о том, что без МВФ от нас откажутся другие доноры?
— Да, естественно. МВФ стал знаком качества. Знаком того, что в Украине определенные процессы происходят цивилизовано.
— О каких процессах вы говорите?
— О принятии решений. В МВФ верят, что в Украине происходят… Слово «реформы» – уже почти ругательное. Скажем: происходят трансформации. Международное сообщество видит, что мы хотим стать сильными.
— А можно конкретнее? Чтобы слезть с кредитной иглы МВФ, Украина должна стать субъектным государством. Сомнительно, что уже к 2023 году, как вы прогнозируете, это удастся.
— Почему вы сомневаетесь? Украина должна принимать решения, которые отвечают ее государственным интересам. И через какое-то время мы завершим необходимые изменения и трансформации, независимо от желаний любых наших международных партнеров.
— Это все звучит красиво, но как конкретно мы можем стать субъектными, если сейчас МВФ диктует нам условия политических раскладов по тому же НАБУ и САП, и Украина это позволяет?
— Решение по антикоррупционной инфраструктуре принято государством Украина. Это значит, что эта инфраструктура должна работать.
— Но она не работает. Покажите нам хотя бы одно успешное дело НАБУ.
— Согласен, что есть куда расти.
— Зачем тогда за них цепляться по указке МВФ?
— Мы должны быть последовательными. Если мы где-то взяли на себя обязательства, то должны их соблюдать. Если мы в какой-то период времени посчитали, что идем неправильным путем, то должны скорректировать его и проинформировать об этом партнеров.
— Давайте поставим вопрос иначе. Многие экономисты обращают внимание на достаточно неплохие условия для того, чтобы именно сейчас слезть с кредитной иглы МВФ: пиковые даты по выплатам госдолга уже пройдены, а платежный баланс – положительный. Рассматривается ли такой вариант?
— "Слезть" с иглы можно, но тогда за счет чего выполнять взятые обязательства? И как выстраивать потом отношения с партнерами и заемщиками страны?
— Иными словами, репутация страны как кредитора важнее ее независимости?
— Это взаимосвязанные понятия. Но да, репутация очень важна.
— Грозит ли Украине дефолт без кредита от МВФ?
— Дефолт — это всегда политическая история. Финансовых предпосылок к этому нет. Мы выполняем все свои обязательства.
— Какой может быть курс гривны, если Украина не получит новый транш от МВФ?
— Это не должно влиять на курс гривны. Это только психологический фактор. Я не рассматриваю сценарий, при котором мы не получим транш.
— С чем связана сегодняшняя задержка с выплатой очередного транша? И когда вы рассчитываете его получить?
— Все зависит от приезда миссии МВФ и пересмотра программы.
— А когда прибудет миссия МВФ?
— В октябре-ноябре.
— Какие МВФ ставит условия на этот раз?
— Это согласование бюджета на 2021 год и аудит коронавирусного фонда.
— Аудит проведут во время приезда миссии?
— Мы его уже начали. Ждем от МВФ видение, как этот аудит должен проходить. Но аудит будем проводить мы, страна Украина. При этом аудиторская служба возьмёт во внимание рекомендации МВФ.
— Почему большую часть средств из коронавирусного фонда потратили на дороги?
— Задача Министерства финансов —эффективное использование средств. Выделенный объём денег в коронавирусный фонд покрывает все необходимые потребности по борьбе с коронавирусом. Из 66 млрд грн на средства защиты, аппараты ИВЛ и оснащение лабораторных центров МОЗ направлено 3,1 млрд грн. На дороги мы направили 35 млрд, но на сегодня потратили только 10,9 млрд из них. Сейчас в фонде еще осталось около 41 миллиарда гривен.
— Вы осознаете, насколько цинично выглядит то, что на фоне роста заболеваемости деньги из коронавирусного фонда тратят на дороги?
— Когда мы придём к концу года, а в фонде будет остаток, то меня спросят: ты что, как министр финансов не понимал, что у тебя остаток средств в коронавирусном фонде? Почему эти деньги не были использованы эффективно? К тому же решение о выделении средств на дороги принимала Верховная Рада.
— А почему именно на дороги? Почему бы не направить этот остаток средств на еще большее повышение зарплат для медиков?
— И так повысили. И с первого сентября повышаем зарплату всем докторам.
— Вы считаете, этого достаточно?
— Понимаете, когда вы получали 5 тыс грн, а потом резко стали получать 15 – это большой разрыв. Нельзя зарплату наращивать такими быстрыми темпами в одних отраслях без учета доходов в других секторах экономики. Надо постепенно. Нельзя одномоментно, резко и сильно увеличить уровень жизни людей.
— Чтобы не зазнавались?
— Просто это приведет к недовольству общества. Почему одним повысили так резко, а другим – нет?
— Говорят, что сейчас медики часто просят пациентов с симптомами, похожими на коронавирус (например, с пневмонией) написать, что у них коронавирус, чтобы получить надбавку к зарплате – так как она полагается только тем, кто работает с ковид-больными. Это в том числе может влиять и на растущую статистику заболеваемости. Как с этим бороться?
— Я такого не слышал. Не думаю, что можно манипулировать тестами. Но даже если такие случаи встречаются, то большой проблемы не вижу. Как можно наказать практикующего врача за то, что он лечит людей, рискуя каждый день жизнью и здоровьем? Вот если воруют на закупках, вот там нужно наказывать жестко.
— Что сейчас происходит на таможне? Почему был уволен предыдущий и.о. и назначен новый? После этого назначения пошли слухи, что коррупция на таможне еще больше расцвела. Взять хотя бы скандал с назначением главы Одесской таможни.
— (Тяжело вздыхает). Ой, таможня… Я пытаюсь изменить ее как систему. Но таможня – это устоявшаяся циничная клановая структура, так что изменить ее непросто.
— В чем заключается ее цинизм?
— Вы говорите с таможенником, и не знаете, будет ли он делать так, как пообещал. Он сказал одно, а сделал другое или по-другому. На таможне понимают только силу и власть. С позиции Министерства финансов и непосредственно министра невозможно достучаться до каждого таможенного поста и таможенника, который проверяет товар на границе и берет взятки за контрабанду.
— То есть в бардаке на таможне виноват бюрократический испорченный телефон?
— Вы даже не представляете, настолько он испорчен. Для того, чтобы он правильно работал, одних перестановок людей на таможне уже мало.
— А что нужно?
— Менять всю систему функционирования таможни. Это работа с кадрами и внедрение принципов уменьшения человеческого фактора в процессе принятия решений. Если едет фура с контрабандой, то она просто не должна проехать – потому что в ней контрабанда. И не важно, сколько на пункте таможенников – система не должна ее пропускать. Пока такие решения принимает человек, коррупцию побороть очень сложно.
— А что все-таки с Одесской таможней?
— Я вернусь к этому. Когда я пришел на должность министра финансов, я столкнулся с тем, что таможня не выполняла плановые показатели. У меня была проблема с Максимом Нефедовым (экс-руководитель таможенной службы Украины – Ред.). Я понимал, что в условиях кризиса с таможни важно собрать все, что ты можешь – а это более 40% доходов госбюджета. А когда ты недополучаешь каждый месяц 5 миллиардов гривен доходов с таможни, этого нельзя так оставить. В итоге мы уволили практически 50% таможенников, и это дало эффект.
— Как наполняется бюджет сейчас?
— С мая месяца на 100%. Сейчас меня смущает в таможне только то, что мы достигаем ровно 100%, а не больше.
— Как вы хотите убрать человеческий фактор из таможни – с помощью автоматизации, программного обеспечения?
— Да. Большая заслуга Нефедова в том, что он привлек группу IТ-специалистов, которая начала разрабатывать автономную и автоматическую систему контроля. Но минус в том, что для ее разработки и внедрения необходимо от полутра до двух лет, плюс адаптация. Меня не устраивала перспектива, что все заработает через полтора-два года. Но от этой идеи мы не отказались. После ухода Нефедова в таможне остался работать его зам – он сейчас продолжает работу над этим проектом. На таможне работа идет 24/7, и одномоментно поменять эту систему невозможно.
— ГБР открыло уголовное производство по поводу выдачи и погашения кредита предприятию Кузня на Рыбальском, которым ранее владел (а по некоторым данным, и сейчас фактически владеет) Петр Порошенко. В свое время в 2017 году вы согласовывали выдачу кредита на сумму 100 миллионов под гарантии Минфина. А в этом году, уже будучи министром финансов, вы дали отмашку погасить этот кредит, так как завод по нему не заплатил. Высказываются подозрения, что вы изначально были участником этой коррупционной схемы. Как вы это прокомментируете?
— Как только я стал министром финансов, мне сказали, что у нас сработала госгарантия. Государственный Укрэксимбанк не получил возврат денег от кредита, который он дал Ленинской кузне. И он обратился к нам, Минфину, как к своему гаранту. Важно понимать, что это государственный банк. Мы, естественно, вернули деньги. После этого мы в исковом порядке обратились к Ленинской кузне с требованием взыскать необходимую сумму, которую мы заплатили Укрэксимбанку. А здесь уже возник вопрос государственного оборонного заказа и Министерства обороны, которое должно было заплатить, условно, за корабли, которые поставила Кузня на Рыбальском по этой же кредитной гарантии. В этом пазле как минимум три участника, включая государство Украина. Вопрос в том, почему эта ситуация произошла, и кто пострадал? В числе пострадавших я вижу только Минфин. Потому что мы вынуждены были выплатить государственную гарантию. Все остальные прикидываются ветошью.
— В каких вы отношениях с Петром Порошенко?
— Ни в каких. При его президентстве я был замминистра финансов и зам главы АПУ. Но на выборы я пошел совсем с другой партией (в 2019 году Марченко выдвигался от партии "Украинская стратегия" Владимира Гройсмана, экс-премьера Украины – Ред.). А пока я работал в Минфине и АПУ, у нас с Петром Алексеевичем были сугубо профессиональные отношения.
— Общались ли вы рамках этих профессиональных отношений в 2017 году по вопросу выделения кредита Кузне под гарантии Минфина?
— Нет.
— На следующий год вы заложили увеличение статьи финансирования для прокуратуры, МВД, Офиса президента и Кабмина. Выглядит так, будто вы откупаетесь от Банковой на фоне слухов о вашем увольнении.
— Мне, чтобы откупиться, знаете, сколько нужно денег?! Я бы такой бюджет раздул!
— Какой?
— Если бы я хотел откупиться, я бы его раздул еще миллиардов на 200. На дороги, пенсии увеличил бы финансирование в три раза. Но серьезно, наш бюджет реалистичный.
— Зачем увеличили бюджет прокуратуре?
— В сентябре прошлого года был принят закон, который увеличил зарплату прокурорам в три-четыре раза. Мы это закон выполнить не можем. Если его выполнить, расходы на прокуратуру вырастут на 11,6 млрд грн. Мы увеличили настолько, насколько могли (+2,0 млрд грн). Теперь нам говорят, что мы не выполняем норму закона.
— А чем обусловлено увеличение бюджета для Офиса президента?
— Кто меня только еще об этом не спрашивал… Да, я работал заместителем главы Администрации президента. Общался с рядовыми сотрудниками, которые работают там со времен Леонида Кучмы. Это бюрократический состав. Президенты меняются – они остаются, и никто о них не думает. Такие же люди работают в аппарате ВР и секретариате Кабмина. Так вот там зарплаты у такого же уровня сотрудников больше. Мы хотели выровнять их, чтобы не было перетока кадров. Но сейчас в Офисе Президента сказали, что оптимизация позволит не увеличивать финансирование.
— Это означает, что в Офисе президента сократят сотрудников?
— Сократят или оптимизируют. Вы понимаете, что создан такой информационный фон, который не позволяет объективно принимать решения. Видели как выступает "Голос"? Они говорят, что в Офисе Президента повысят зарплату кухаркам. Политики забывают о людях, в том числе и тех, кто работает в органах власти.
— А вас устраивает ваша зарплата? Вам хватает на жизнь?
— Меня не устраивает моя зарплата. Когда у нас есть органы власти, где рядовой сотрудник получает больше, нежели министр – это ненормально. Те же судьи, прокуроры, следователи. Так не должно быть.
— Какая у вас сейчас зарплата?
— 37 тысяч грн. Согласен, что это ненормальная заработная плата для министра. Но в нынешнем общественно-политическом формате граждане не толерируют высокие зарплаты чиновников, и это нужно принять.
— Если вам не хватает денег, что вас держит на этой должности?
— Есть другая мотивация. Быть министром своей страны – это честь. Я получаю нематериальные бенефиты.
— Какие?
— Это профессиональная реализация, публичность, престиж, возможность что-то изменить в стране... Это то, что не купить за деньги. Есть бизнесмены, у которых много денег, но они никогда не будут министрами финансов, хотя могут об этом мечтать. А я – министр финансов, и этот факт меня мотивирует.
— Вы говорите о престиже должности, но ведь министра финансов часто пренебрежительно называют главным бухгалтером страны, ни на что особо не влияющим.
— Я пытаюсь менять эту психологию. Это должность не кассира, а финансового директора. Финдиректор планирует, а кассир просто говорит: денег нет. Или деньги есть.
— В недавнем интервью "Стране" глава Минюста Денис Малюська прямо пожаловался на размер зарплаты и заявил, что долго так не протянет, и если его не уволят, он уйдет сам. За счет чего живете вы и ваша семья?
— У меня есть сбережения, зарплата, плюс супруга работает. Вопрос в потребностях. Какие у меня потребности, когда я на работе провожу с понедельника по субботу все свое время? Мои потребности – это рубашки, галстуки, костюмы – все. Поел – и слава Богу. Ну, и спорт.
— Каким спортом занимаетесь?
— Триатлон. Я каждое утро просыпаюсь для этого в 05:40.
— Сколько вам нужно денег в месяц на текущие расходы?
— Это нужно у супруги спросить, я не знаю.
— То есть в вашей семье супруга – финдиректор?
— Да, она заведует кассой.
— А передвигаетесь по городу вы на чем?
— Раньше был Hyundai ИОНИК – служебный электромобиль. Но были проблемы. Заряда батареи не всегда хватало.
— Вы что, глохли посреди улицы?
— Прямо таких ситуаций не было, но бывало, что нужно было останавливаться для подзарядки и я опаздывал на встречи. Живу я на окраине Киева, а на работу нужно добираться в центр. Было неудобно. Сейчас у меня другой служебный автомобиль – Toyota Camry.
— О вас впервые узнала широкая общественность в 2016-м году. Будучи замминистра финансов, вы решили сократить количество получателей стипендий, а студенты швырнули вам в лицо тортом на пресс-концеренции. С тех пор вы изменили свою точку зрения на стипендии?
— Нет, не изменил. Стипендии должны получать достойные. Ее нужно заслужить. Не должно быть так, что ты стал студентом – на тебе 500 грн.
— С тех пор количество стипендиатов сократилось с 65 до 45%. Планируете ли еще больше их урезать?
— У меня есть зам, который занимается социальным блоком, и я после интервью узнаю у него, как движется реформа по стипендиям.
— До какого процента вы хотите снизить количество получателей стипендий?
— Не готов пока сказать. Студенческая среда достаточно чувствительно реагирует на такие вопросы. Но я считаю, что сокращать еще нужно.
— При том, что с 2017 года значительно снизилось количество стипендиатов, сама сумма стипендии значительно не выросла – с 800 до 1300 грн в месяц. Повышение всего на 500 грн за три года. Почему?
— Это правильный вопрос, но этим должно заниматься Министерство образования. Мы тогда, три года назад, пробовали педалировать эту тему, но МОН воспринимал это в штыки. Это дискуссионная тема, которая должна решаться вместе с МОН и студенческими организациями.
— Вы по-прежнему хотите вовсе отменить госзаказ? Об этом вы заявляли в нашем интервью.
— Вопрос в формате. Возможно, государство и должно платить за обучение лучших студентов, но оно должно платить столько же, сколько платит контрактник. Сейчас стоимость обучения в том же вузе по контракту и за счет госбюджета отличается. Государство платит больше. Но опять-таки, это дискуссионный вопрос. Надо привлекать МОН и студенческую среду.